Часть первая, от 0 до 10...
Всю жизнь меня сопровождают песни и мелодии. Есть мотивы, которые даже сквозь года навевают настроение того мгновения, того периода времени, иной раз сердце защемит, иной раз меланхолично отзовется воспоминанием юности, а порой вспомнится нечто бесшабашное...
Первая пятилетка прошла под песнями: «Пора-пора порадуемся!» - под которую папа «обмывал» мои ножки, и рядом же звучала «Учкудук, три колодца!» - эта песнь легла к ногам сестренки. А потом была первая любовь, и «На теплоходе музыка играет!» - эта песня всегда для меня про расставание и про новый этап в жизни. Первый переезд, первая смена друзей, первая тоска по родственным душам – и по подружке и по мальчику.
Потом музыки становилось все больше. Я очень любила Игоря Талькова и его не всегда понятные по смыслу но доходящие через нутро песни – мне ведь даже семи не было. Потом был Высоцкий и часовые прослушивания его песен-сказок на виниловых пластинках. Меня завораживали эти колдовские песни про леших, муромские леса, джиннов, дом, всем жителям знакомый и прочие чудеса... Это с возрастом пришло понимание, что слова там больше про жизнь, чем про сказочную нечисть, детское воображение рисовало совсем другие картинки.
Из детских песен знаковыми были «Крылатые качели» и «Гостья из будущего», как и для многих, ведь юный Электроник был кумиром девочек, а на Алису Селезневу хотели быть похожими все. И я пела в хоре, и я была влюблена в мальчика, из-за которого серьезно поссорилась с лучшей подружкой. Именно после репетиции школьного хора и именно после «Крылатых качелей» мы валялись в снегу и нешуточно так дрались. Победила дружба, были выбраны другие два достойных кандидата, и это не мешало нам с подружкой дружить со Славкой до самого переезда.
Чуть позже появились первые эстрадные любимчики, На-На и Кармен. Тогда я мечтала, что у меня будет две дочери, одну будут звать Фаина, а вторую Чиочиосан. Здесь уже шло сознательное заучивание слов, чтобы сидя на скамейке во дворе подпевать дурным голосом более взрослым девочкам. И еще были первые дискотеки, и первый опыт нанесения макияжа. Мамины зеленые тени и супер тушь, в которую нужно было плевать, произвели фурор. Меня никто не узнал, а утром я слушала истории про то, как отжигала вчера странная девочка с синяками вместо глаз под «Город, гуд бай».
Первое серьезное разочарование, Шерлок Холмс. Я обожала Лайму Вайкуле, и мне казалось, что эта Богиня не может петь оду недостойному мужчине. Когда вышел на экраны фильм про Шерлока, я была разочарована… очень… так, что даже никогда не пыталась читать про него. Уж больно киношный невыскоий чудаковатый взрослый мужчина с трубкой во рту, фукакаягадость, и скрипучим голосом не вязался у меня с высокой и красивой Лаймой.
Еще была Аллегрова и тот же Славик... и "фотография" и "странник" и снова переезд... нас всех раскидало...
Часть вторая, с 10 до 17
В 10 лет я уже обожала рок и ненавидела шансон. Не секрет, что воспитание музыкального вкуса начинается с родителей. Мой папа слушал The Beatles, Кино, Черный кофе, Rolling stones, а так же Новикова, Розенбаума и Патрисию Каас. Первый список гармонично вписывался в мой характер, а вот хрипотцу рыжей француженки я не воспринимала так же, как и блатные песни Новикова и романтику Розенбаума.
Лет в 12 меня накрыло Наутилусом, вовлекло в сказания группы Агаты Кристи, я мурлыкала песни Цоя и на всю мощность слушала Алису в плеере. И, как положено в возрасте Ромео и Джульетты, я переживала первое сильное чувство, это был голубоглазый мальчишка. Странно, что при рОковом восприятии мира, этот мальчик был совместим с Ириной Салтыковой. Я слушала ее, когда наша дружба перерастала во что-то более сложное, я слушала ее, когда мы ссорились, под ее песни я лила горючие слезы, когда все кончилось.
В этом сложном возрасте меня кидало из крайности в крайность, и музыка была соответствующей. Рядом с Мадонной и Якидой были группы Maxx и E-type. Странно, что меня миновали Сектор газа, Красная плесень, Nirvana и Prodigy, их я догоняла потом, в университете, практически экстерном.
При этом я слушала все, что могла достать, так же я и читала. Это было мое переживание эмоций, которые я всегда училась скрывать от родителей, подружек и одноклассников. Тогда у нас уже стоял кассетный магнитофон с двумя кассетниками и волшебной кнопкой REC, и я переписывала многократно магнитные пленки, создавая собственные сборники песен, которые потом прослушивала через модный плеер Walkman, когда летом пряталась от мира на каком-нибудь дереве с книжкой в руках.
Страсть к мистике выражалась в песнях Линды, неразделенная любовь выливалась в дуэте с подвыванием Булановой, дружба выражалась через группу Браво, а сложный характер через странности Агузаровой. Я практически не слушала иностранную музыку, только отдельные мотивы, выхваченные на школьных дискотеках вспоминаются. И вечный Don’t speak, когда тот самый не разделивший любовь мальчик танцевал с другой…
Старшие классы перед выпускным – это был «Хали-гали» и что-то еще, подо что можно было прыгать на стадионе, держась за руки с подружками на людях… и много-много Наутилуса и Агаты наедине с собой…
