Однажды родители купили мне пианино. Мне было пять.
На самом деле, все было не так просто. Так началась одна из самых грустных историй в моей жизни.
Пианино стоило 700 (семьсот) рублей. Зарплата родителей на тот момент была 120 и 90 рублей, в сумме 210. Они работали инженерами. Мама отдавала свою зарплату бабушке, которая меня воспитывала, поэтому жили они на одну папину зарплату. Пианино при такой финансовой схеме существования было несбыточной маминой мечтой....
Тогда многие инженеры жили бедно. Поэтому мужчины-инженеры копили отпуска, брали их раз в три года на все лето и уезжали на Колыму. На заработки. Летом там навигация, набирали сезонных рабочих....
Папа работал грузчиком. Он ездил на Колыму дважды. Заработок за лето как раз и составлял те самые семьсот рублей....
После первого колымского заезда родители и купили мне то самое пианино - конца девятнадцатого века, немецкое "Apollo", из красного дерева, с клавишами из слоновой кости. Звучало оно изумительно. Участь моя была предрешена.
Много позже выяснилось, что участь моя была предрешена даже раньше, поскольку выяснилось, что у меня абсолютный слух, хорошая память и вполне себе сопрано. Плюс мамина нереализованная мечта о собственном пианино в ее послевоенном детстве.... Меня решили учить музыке.
Поскольку в музыкальную школу брали только с шести, мне наняли педагога, и целый год я занималась музыкой дома. Я была послушной девочкой. Искренне не понимая, зачем мне это нужно, я старательно разучивала гаммы и этюды, и готовилась к поступлению в музыкальную школу. Сама я любила танцевать и заниматься гимнастикой, поэтому удовольствия от пианино не получала ни малейшего.
К слову, пианино занимало ровно треть моей комнаты - жили мы в хрущевке, очень маленькой и тесной.
С шести лет, как выяснилось, брали только в областную музыкальную школу, в Балашихе. Поэтому меня отдали туда, а заодно и в детский сад - поскольку от бабушки я переехала домой, а родители работали. Три раза в неделю бабушка забирала меня после обеда и везла на занятия. Учителя говорили маме, что мне прямая дорога в музыкальное училище. Я грустила. Протест выражала диатезом на пальцах - облезали они до мяса, играть было нельзя, ну, я и не играла, когда могла. Потом диатез изгоняли цинковой мазью, и все начиналось заново... Дорога до школы занимала больше часа.
Позже я перешла в городскую школу, она была хотя бы на соседней улице, а не в области, до нее было пять минут пешком. Любить пианино я от этого не стала, но возразить родителям не могла.
И вот, когда мне исполнилось одиннадцать, я, наконец, сказала "нет".
Сейчас мне кажется, что в этом и заключался весь мой подростковый бунт. Весь его заряд ушел на то, чтобы бросить ненавистные занятия музыкой и пойти, наконец, на хореографию. Во всем остальном я как была послушной девочкой, так и осталась - училась на пятерки, помогала дома, сидела с младшей сестрой и увлекалась рукоделием...
Да, но пианино осталось. В него было вложено столько денег, ожиданий и надежд, что родители так и не смогли с ним расстаться. На него ставили безделушки, стелили кружевные салфетки, на нем скапливалась пыль, оно расстроилось вконец, и только клавиши были по-прежнему прекрасны (слоновая ж кость). Мама говорила, что играть на нем будут мои дети.
Когда родилась и немного подросла Ульяна, а у меня появилось отдельное жилье, встал вопрос о перевозке пианино.
И тут я опять сказала "нет". А потом еще и еще - нет, нет и нет. Нет.
Ульяна хотела танцевать. Нет, это была не моя мечта - свою мечту о танце я на тот момент успешно реализовывала, даже выступала (немного и недолго, но мне хватило). Это была мечта Ульяны, даже не мечта - это была ее суть. Она танцевала везде.
Она и сейчас танцует, я о ней уже писала.
А пианино пришлось отдать с большими уговорами - за перевозку, то есть даром. Спасибо сестре - она взяла это на себя.
И я ни разу не жалела о том, что бросила занятия музыкой. Потому что, одаренность - это не долг, который нужно отработать и не крест, который нужно нести. Талант не стоит того, чтобы страдать - и не говорите мне, что зарывать его в землю, дескать, это грех. Грех - это творить против воли.
Даже если пианино - из красного дерева и слоновой кости.
Даже если папа три года не был в отпуске.
Даже если музыка - это мамина мечта.
